Во время просмотра последней экранизации карениной, анона так умилила сцена вронского, рыдающего на груди каренина, что....хотеть! Напишите "Хеппи энд" для вронского. Что он выжил на Балканах, расправил крылья, и стал прекрасным человеком, хорошо себя чувствующем в армии, и из женщин довольствующийся обществом маркитанок. Программа "окна" или "пусть говорят" с персонажами карениной. Судьбы младшего поколения (кого-то из старшего?) в рамках революции 17-го года. Простите, но хочу Каренин\вронский вот прям немогу!
Преступление и Наказание. Пост канон. Жизнь Раскольникова после каторги. Переезд Разумихина с Дуней в Сибирь. Опять вечные внутренние монологи Раскольникова, боязнь стать прежним. И главное пусть же Родион Романович искупит каждую слезинку, пролитую Сонечкой.
Крушение Замятинской Утопии, по роману "Мы", постканон. И пусть главой новых МЁФИ будет сын О-90. Постепенное открытие своего прошлого, событий оригинальной книги.
Герой Нашего Времени. Мысли Печорина, застреленного Казаком в "Фаталисте".
Базаров/Кирсанов, ми-ми-ми. ^^ Повкуснее, попвыпешнее, и пусть во время процесса Евгений Васильевич будет демонстрировать свои знания анатомии человека.
И пожалуйста, нарисуйте Кукшину. Мечта всей жизни.(
Анон уже заказывал в общей теме для заявок фик по "Войне и Миру" с пейрингом князь Андрей/Билибин и теперь робко напоминает о своей заявке.
Еще по ВиМ: Элен/Наташа, с обыгрыванием реплики Наташи в театре "Вот влюбиться можно!" - а пусть и вправду она увлечется Элен, а не Анатолем.
И что-нибудь милое из времен ухаживания князя Андрея за Наташей. Как они беседовали, как Наташа ему пела, что-нибудь такое, низкорейтинговое, обыденное.
Хочу реализацию идеи из треда про Анну Каренину на Правдорубе -- ту, которая про Таню Ларину и еёйного генерала Поддерживаю! Тоже помню то описание из треда - такую драму можно устроить)
- Я его очень люблю, - начал он мне с таким откровенным видом, как будто всегда со мной об этом говорил.
- Вы не поверите, как Андреев несчастен. Он проел и пропил приданое своей сестры, да и все у них проел и пропил в тот год, как служил, и я вижу, что он теперь мучается. А что он не моется - это он с отчаяния. И у него ужасно странные мысли: он вам вдруг говорит, что и подлец, и честный - это все одно и нет разницы; и что не надо ничего делать, ни доброго, ни дурного, или все равно - можно делать и доброе, и дурное, а что лучше всего лежать, не снимая платья по месяцу, пить, да есть, да спать - и только. Но поверьте, что это он - только так. И знаете, я даже думаю, он это теперь потому накуролесил, что захотел совсем покончить с Ламбертом. Он еще вчера говорил. Верите ли, он иногда ночью или когда один долго сидит, то начинает плакать, и знаете, когда он плачет, то как-то особенно, как никто не плачет: он заревет, ужасно заревет, и это, знаете, еще жальче... И к тому же такой большой и сильный и вдруг - так совсем заревет. Какой бедный, не правда ли? Я его хочу спасти, а сам я - такой скверный, потерянный мальчишка, вы не поверите! Пустите вы меня к себе, Долгорукий, если я к вам когда приду?
- О, приходите, я вас даже люблю.
- За что же? Ну, спасибо. Послушайте, выпьемте еще бокал. Впрочем, что ж я? вы лучше не пейте. читать дальшеЭто он вам правду сказал, что вам нельзя больше пить, - мигнул он мне вдруг значительно, - а я все-таки выпью. Мне уж теперь ничего, а я, верите ли, ни в чем себя удержать не могу. Вот скажите мне, что мне уж больше не обедать по ресторанам, и я на все готов, чтобы только обедать. О, мы искренно хотим быть честными, уверяю вас, но только мы все откладываем. А годы идут - и все лучшие годы! А он, я ужасно боюсь, - повесится. Пойдет и никому не скажет. Он такой. Нынче все вешаются; почем знать - может, много таких, как мы? Я, например, никак не могу жить без лишних денег. Мне лишние гораздо важнее, чем необходимые. Послушайте, любите вы музыку? я ужасно люблю. Я вам сыграю что-нибудь; когда к вам приду. Я очень хорошо играю на фортепьяно и очень долго учился. Я серьезно учился. Если б я сочинял оперу, то, знаете, я бы взял сюжет из "Фауста". Я очень люблю эту тему. Я все создаю сцену в соборе, так, в голове только, воображаю. Готический собор, внутренность, хоры, гимны, входит Гретхен, и знаете - хоры средневековые, чтоб так и слышался пятнадцатый век. Гретхен в тоске, сначала речитатив, тихий, но ужасный, мучительный, а хоры гремят мрачно, строго, безучастно: Dies irae, dies illa! И вдруг - голос дьявола, песня дьявола. Он невидим, одна лишь песня, рядом с гимнами, вместе с гимнами, почти совпадает сними, а между тем совсем другое - как-нибудь так это сделать. Песня длинная, неустанная, это - тенор, непременно тенор. Начинает тихо, нежно: "Помнишь, Гретхен, как ты, еще невинная, еще ребенком, приходила с твоей мамой в этот собор и лепетала молитвы по старой книге?" Но песня все сильнее, все страстнее, стремительнее; поты выше: в них слезы, тоска, безустанная, безвыходная и, наконец, отчаяние: "Нет прощения, Гретхен, нет здесь тебе прощения!" Гретхен хочет молиться, но из груди ее рвутся лишь крики - знаете, когда судорога от слез в груди, - а песня сатаны все не умолкает, все глубже вонзается в душу, как острие, все выше - и вдруг обрывается почти криком: "Конец всему, проклята!" Гретхен падает на колена, сжимает перед собой руки - и вот тут ее молитва, что-нибудь очень краткое, полу речитатив, но наивное, безо всякой отделки, что-нибудь в высшей степени средневековое, четыре стиха, всего только четыре стиха - у Страделлы есть несколько таких нот - и с последней нотой обморок! Смятение. Ее подымают, несут - и тут вдруг громовый хор. Это - как бы удар голосов, хор вдохновенный, победоносный, подавляющий, что-нибудь вроде нашего "Дори-но-си-ма чин-ми", - так, чтоб все потряслось на основаниях, - и все переходит в восторженный, ликующий всеобщий возглас: "Hossanna!" как бы крик всей вселенной, а ее несут, несут, и вот тут опустить занавес! Нет, знаете, если б я мог, я бы что-нибудь сделал! Только я ничего уж теперь не могу, а только все мечтаю. Я все мечтаю, все мечтаю; вся моя жизнь обратилась в одну мечту, я и ночью мечтаю. Ах, Долгорукий, читали вы Диккенса "Лавку древностей"?
- Читал; что же?
- Помните вы... Постойте, я еще бокал выпью, - помните вы там одно место в конце, когда они - сумасшедший этот старик и эта прелестная тринадцатилетняя девочка, внучка его, после фантастического их бегства и странствий, приютились наконец где-то на краю Англии, близ какого-то готического средневекового собора, и эта девочка какую-то тут должность получила, собор посетителям показывала... И вот раз закатывается солнце, и этот ребенок на паперти собора, вся облитая последними лучами, стоит и смотрит на закат с тихим задумчивым созерцанием в детской душе, удивленной душе, как будто перед какой-то загадкой, потому что и то, и другое, ведь как загадка - солнце, как мысль божия, а собор, как мысль человеческая... не правда ли? Ох, я не умею это выразить, но только бог такие первые мысли от детей любит... А тут, подле нее, на ступеньках, сумасшедший этот старик, дед, глядит на нее остановившимся взглядом... Знаете, тут нет ничего такого, в этой картинке у Диккенса, совершенно ничего, но этого вы ввек не забудете, и это осталось во всей Европе - отчего? Вот прекрасное! Тут невинность! Э! не знаю, что тут, только хорошо. Я все в гимназии романы читал. Знаете, у меня сестра в деревне, только годом старше меня... О, теперь там уже все продано и уже нет деревни! Мы сидели с ней на террасе, под нашими старыми липами, и читали этот роман, и солнце тоже закатывалось, и вдруг мы перестали читать и сказали друг другу, что и мы будем также добрыми, что и мы будем прекрасными, - я тогда в университет готовился и... Ах, Долгорукий, знаете, у каждого есть свои воспоминания!..
И вдруг он склонил свою хорошенькую головку мне на плечо и - заплакал. Мне стало очень, очень его жалко. Правда, он выпил много вина, но он так искренно и так братски со мной говорил и с таким чувством... Вдруг, в это мгновение, с улицы раздался крик и сильные удары пальцами к нам в окно (тут окна цельные, большие и в первом нижнем этаже, так что можно стучать пальцами с улицы). Это был выведенный Андреев.
- Ohй, Lambert! Oщ est Lambert? As-tu vu Lambert? - раздался дикий крик его с улицы.
- Ах, да он ведь здесь! Так он не ушел? - воскликнул, срываясь с места, мой мальчик.
<...>
про них что угодно можно писать, тк канонных данных мало, появляются они весьма эпиходически уже вфинале книги, но такие колоритные и загадошные... я их обожаю, они такие почти диккенсовские что ли.
Дорогие мои, а можно что-нибудь по Карамазовым? Очень хочется, а ничего нет( Дмитрий/Алеша или Иван/Алеша "Одного тебя люблю по-настоящему". С ангстом, метаниями, помешательством. Как вариант, после смерти старца Зосимы Алеша не встречает Ракитина, а в расстроенных чувствах, разочарованный в жизни идет к Дмитрию. Другой вариант, встреча Ивана и Алеши в трактире перед отъездом Ивана. Разговоры по душам, раскрытые тайны, каноничный поцелуй. Иван уходит, но позже, после (или вместо) разговора со Смердяковым находит Алешу.
В экранизации "Анны Карениной", которую я от нефиг делать немножко посмотрела по телику прошлым летом, был момент, когда Каренин перетирает со своим адвокатом, как бы это ему у Анны сына отобрать. Напишите, пожалуйста, чтобы Каренин вот уже и задумал эту пакость, и за адвокатом послал - а тут его возьми да и посети кондрашка! Да так, чтоб ни говорить, ни мычать, ни букву накарякать не мог, а через пару дней и вовсе окочурился, оставив Анну богатой вдовой.
Хочу постканон Анны нашей Карениной, где Вронский безумно любит дочку, разруливает проблемы, связанные с её социализацией в высшем свете и вообще полный ХЭ. Дочь, разумеется, тоже обожает "папочку".)) Можно приплести Вронского, который жалеет, что отказался от дочери и теперь спивается.
Команда, а вдруг у вас есть кто-то, кто вдохновится Тамарой из купринской "Ямы"? А? Бедовая ж баба! Так хочется какого-нибудь "криминального романа " про неё или шпиёнского...... Зачем она в монастыре отсиживалась? От кого в "Яме" пряталась? И чтоб не сгинула на каторге, а надула всех красиво и "ушла". А?
а вдруг кто-нибудь курнет а напишите Раскольникова/Разумихина в наши дни. типо сказка на новый лад. обязательна сцена со старухой и страдания Раскольникова вместо топора могут зайти современные эдвайсы *_*
-
-
23.05.2013 в 02:30Во время просмотра последней экранизации карениной, анона так умилила сцена вронского, рыдающего на груди каренина, что....хотеть!
Напишите "Хеппи энд" для вронского. Что он выжил на Балканах, расправил крылья, и стал прекрасным человеком, хорошо себя чувствующем в армии, и из женщин довольствующийся обществом маркитанок.
Программа "окна" или "пусть говорят" с персонажами карениной.
Судьбы младшего поколения (кого-то из старшего?) в рамках революции 17-го года.
Простите, но хочу Каренин\вронский вот прям немогу!
Спасибо, мне стыдно
-
-
23.05.2013 в 03:38-
-
23.05.2013 в 09:08Преступление и Наказание. Пост канон. Жизнь Раскольникова после каторги. Переезд Разумихина с Дуней в Сибирь. Опять вечные внутренние монологи Раскольникова, боязнь стать прежним. И главное пусть же Родион Романович искупит каждую слезинку, пролитую Сонечкой.
Крушение Замятинской Утопии, по роману "Мы", постканон. И пусть главой новых МЁФИ будет сын О-90. Постепенное открытие своего прошлого, событий оригинальной книги.
Герой Нашего Времени. Мысли Печорина, застреленного Казаком в "Фаталисте".
Базаров/Кирсанов, ми-ми-ми. ^^ Повкуснее, попвыпешнее, и пусть во время процесса Евгений Васильевич будет демонстрировать свои знания анатомии человека.
И пожалуйста, нарисуйте Кукшину. Мечта всей жизни.(
-
-
23.05.2013 в 09:30-
-
23.05.2013 в 11:01fandomnaya-pravda.diary.ru/p187763734.htm&from=...
-
-
23.05.2013 в 11:18Еще по ВиМ: Элен/Наташа, с обыгрыванием реплики Наташи в театре "Вот влюбиться можно!" - а пусть и вправду она увлечется Элен, а не Анатолем.
И что-нибудь милое из времен ухаживания князя Андрея за Наташей. Как они беседовали, как Наташа ему пела, что-нибудь такое, низкорейтинговое, обыденное.
Спасибо!
-
-
23.05.2013 в 12:26-
-
23.05.2013 в 12:28Поддерживаю!
Тоже помню то описание из треда - такую драму можно устроить)
-
-
23.05.2013 в 12:58-
-
23.05.2013 в 12:59www.klassika.ru/read.html?proza/dostoevskij/pod...
<...>
Тришатов с чашкою кофе перешел с своего места ко мне и сел со мною рядом.
- Я его очень люблю, - начал он мне с таким откровенным видом, как будто всегда со мной об этом говорил.
- Вы не поверите, как Андреев несчастен. Он проел и пропил приданое своей сестры, да и все у них проел и пропил в тот год, как служил, и я вижу, что он теперь мучается. А что он не моется - это он с отчаяния. И у него ужасно странные мысли: он вам вдруг говорит, что и подлец, и честный - это все одно и нет разницы; и что не надо ничего делать, ни доброго, ни дурного, или все равно - можно делать и доброе, и дурное, а что лучше всего лежать, не снимая платья по месяцу, пить, да есть, да спать - и только. Но поверьте, что это он - только так. И знаете, я даже думаю, он это теперь потому накуролесил, что захотел совсем покончить с Ламбертом. Он еще вчера говорил. Верите ли, он иногда ночью или когда один долго сидит, то начинает плакать, и знаете, когда он плачет, то как-то особенно, как никто не плачет: он заревет, ужасно заревет, и это, знаете, еще жальче... И к тому же такой большой и сильный и вдруг - так совсем заревет. Какой бедный, не правда ли? Я его хочу спасти, а сам я - такой скверный, потерянный мальчишка, вы не поверите! Пустите вы меня к себе, Долгорукий, если я к вам когда приду?
- О, приходите, я вас даже люблю.
- За что же? Ну, спасибо. Послушайте, выпьемте еще бокал. Впрочем, что ж я? вы лучше не пейте. читать дальше
И вдруг он склонил свою хорошенькую головку мне на плечо и - заплакал. Мне стало очень, очень его жалко. Правда, он выпил много вина, но он так искренно и так братски со мной говорил и с таким чувством... Вдруг, в это мгновение, с улицы раздался крик и сильные удары пальцами к нам в окно (тут окна цельные, большие и в первом нижнем этаже, так что можно стучать пальцами с улицы). Это был выведенный Андреев.
- Ohй, Lambert! Oщ est Lambert? As-tu vu Lambert? - раздался дикий крик его с улицы.
- Ах, да он ведь здесь! Так он не ушел? - воскликнул, срываясь с места, мой мальчик.
<...>
про них что угодно можно писать, тк канонных данных мало, появляются они весьма эпиходически уже вфинале книги, но такие колоритные и загадошные... я их обожаю, они такие почти диккенсовские что ли.
-
-
23.05.2013 в 13:18+1. подписываюсь.)
только без слэша.
-
-
23.05.2013 в 14:11Дмитрий/Алеша или Иван/Алеша "Одного тебя люблю по-настоящему". С ангстом, метаниями, помешательством.
Как вариант, после смерти старца Зосимы Алеша не встречает Ракитина, а в расстроенных чувствах, разочарованный в жизни идет к Дмитрию.
Другой вариант, встреча Ивана и Алеши в трактире перед отъездом Ивана. Разговоры по душам, раскрытые тайны, каноничный поцелуй. Иван уходит, но позже, после (или вместо) разговора со Смердяковым находит Алешу.
-
-
23.05.2013 в 14:31-
-
23.05.2013 в 15:04-
-
23.05.2013 в 16:01-
-
23.05.2013 в 16:02-
-
23.05.2013 в 18:04-
-
23.05.2013 в 19:57Возвращение Мессира.
Будни Мастера и Маргарита там, где они есть.
-
-
23.05.2013 в 20:07я же теперь не буду спать спокойно- - все представлять себе Маргарита.
анон из команды.
-
-
23.05.2013 в 20:27Напишите, пожалуйста, фемслеш по Замятину.
I-330 и О-90. Юст, высокий рейтинг?
-
-
23.05.2013 в 20:51-
-
23.05.2013 в 20:57chuckless.diary.ru/p177485138.htm
-
-
23.05.2013 в 23:58-
-
24.05.2013 в 00:59-
-
24.05.2013 в 12:35-
-
24.05.2013 в 13:56-
-
24.05.2013 в 14:56-
-
24.05.2013 в 15:11+10000
и нц-у с Аннинькой!
-
-
24.05.2013 в 15:36-
-
24.05.2013 в 19:06а вдруг кто-нибудь курнета напишите Раскольникова/Разумихина в наши дни. типо сказка на новый лад. обязательна сцена со старухой и страдания Раскольникова